О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 8

Древнерусская икона представлял собой культовый образ – богословский идеал небесной красоты, не отделенный от сакрального пространства церкви и противопоставленный окружающей реальности. И только с появлением на Московской Руси эстетической теории ренессансного типа икона начинает рассматриваться как искусство, то есть превращается в научно-эстетический и философский идеал божественной мудрости, проводником которой становится художник. Раньше сила иконы – дар Божий, теперь она зависит от свободного выбора художника, искусство которого берется на службу церкви. Эти новые иконы-картины начинают создаваться в кругу мастеров Оружейной палаты царя Алексея Михайловича, когда в Москву приезжают западноевропейские художники, которые обучают русский мастеров основам ренессансной живописи. Петр I, пригласивший из-за границы архитекторов, граверов и живописцев уже предложил открыть преподавание «свободных искусств» (живописи и скульптуры) в «Академии наук и курьезных художеств», что и было осуществлено при Екатерине I. Наконец, в 1757 году в Петербурге по инициативе графа И.И. Шувалова создается «особая трех знатнейших художеств академия», в которой была выработана общая классическая программа для свободных видов искусств – живописи, скульптуры и архитектуры. Она включала в себя ясные, бесспорные и взаимно дополняющие друг друга правила, в контексте которых рама и образ подчинялись эстетическим теориям красоты. Они лежали в основе русского искусства барокко, классицизма и романтизма. И если риторика – это внутренний механизм всех этих культурных эпох, то картинная рама – важнейший указатель тех идеалов красоты, которые и лежали в основе создания всевозможных визуальных образов – икон, картин, гравюр и т.п. Поэтому исторический путь рамы и способы ее бытования в культуре тесно связаны с особенностями картины мира человека.

В настоящем исследовании можно выделить две группы проблем. С одной стороны, рама будет рассматриваться как способ подачи визуального образа, с другой – как порог его восприятия. Первая группа вопросов имеет прямое отношение к активной роли старинной рамы в строении художественного пространства церкви, дворца или выставочного зала, которое, по определению, «представляет собой модель мира данного автора, выраженную на языке его пространственных отношений». В этой связи моно утверждать, что именно специфическое понимание и осмысление художественного пространства вызывает к жизни историю обрамления коны, картинной рамы-окна, рамочного сечения кадра фотографии или киноленты. История рамы, является историей освоения художественного пространства. Отсюда происходит значительное расширение исследовательского поля, казалось бы, такой узкой темы, как рама, поскольку в ней ставится задача ее глобального наблюдения, ее понимания как историко-культурного контекста. Ведь чтобы выявлять «особенное», необходимо взять как можно более широкий фон.

На протяжении всех глав книги читатель встретит устойчивые формы – «дом», «окно», «дверь», «лестница». Все этой смыслообразующие символы европейской культуры, проходящие по вертикали сквозь ее историко-культурные пласты и входящие во множество контекстов. Поэтому не случайно, что именно эти рамочные конструкции всегда выстраивали художественное пространство, а их изменения отражали перемены важнейших культурных значений сакрального и мирского, видимого и невидимого. В первой части книги, которая посвящена обрамлению иконы, сделана попытка показать, как эти конструкции сформировались, в ответ на какие нужды, как они изменялись и перемещались в русской и западноевропейской культуре. При этом особое внимание уделяется обособлению рамы средневекового сакрального образа, то есть тесной связи появления рамы-окна с развитием концепции автономного миметического искусства. Икона как культовый образ всегда рассчитана на предстояние, а не на самопознание субъекта. Рама средневековой иконы – это глухая стена, утверждающая незыблемость и данность божественной истины. Но как только образ становится искусством, он сразу ведет сознание по пути воображения и убеждения. Поэтому образу необходима отдельная рама, которая позволяла бы человеку сравнивать образ с чем-либо еще (например, с окном).

[toggle title_open=»Свернуть список» title_closed=»Все статьи цикла» hide=»yes» border=»no» style=»default» excerpt_length=»0″ read_more_text=»Read More» read_less_text=»Read Less» include_excerpt_html=»no»]О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 1
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 2
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 3
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 4
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 5
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 6
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 7
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 9
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 10
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 11[/toggle]