О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 9

Как только идея искусства приобретает автономность, рама отделяется от изображения, а само автономное искусство привлекается на службу как церкви, так и государства, которые видят возможность свести идею красоты на добро, истину, утверждение гражданских идеалов и т.п. Поэтому если каноническая икона противопоставлена окружающей реальности, то икона как искусство с ней активно взаимодействует. Она постоянно фиксирует свою глубинную, нерасторжимую связь со временем, истолкованию бытийного богатства которой посвящена автономная теория искусства. Отсюда интерьер русского храма XVIII века может напоминать интерьер дворца, а рама иконы – обрамление светской картины. По той же причине икона как искусство может рассматриваться с точки зрения собственной художественной формы, поскольку в ее основе лежит индивидуальный художественный замысел мастера, а также определенные правила риторики, анализ которых позволяет понять сам механизм формообразования подобного типа религиозных образов. Именно этим задачам подчиняются в первой части книги анализы многочисленных икон, киотов, складней, гравюр, грандиозного иконостаса Григория Шумаева конца XVII – начала XVIII века (хранящегося сегодня в разнообразном виде в Музее архитектуры им. А.В.Щусева в Москве); наконец, анализ интерьера церкви Спаса Нерукотворного в Абрамцеве (1881 – 1882), на примере которого интересно прослеживается сама история обрамления русского религиозного образа. При этом особое внимание уделяется музейной экспозиции древнерусских икон начала XX века, когда в контексте эстетики романтизма художественную форму древнерусской иконы стали ошибочно рассматривать по аналогии с искусством эпохи Возрождения.
Вторая часть книги посвящена в основном обрамлению светской картины. В первой главе рассматривается обрамление человека власти, которое его возвеличивает (в частности, в залах Большого Кремлевского дворца). Прежде всего это касается функции рамы парадного портрета, которая изменяется не только в зависимости от теории искусства, но и концепций государственной власти. Сила императорского портрета заключается в том, что его именует рама, несущая формулу титула представленной модели. Рама связывает портрет с историческим и мифологическим контекстом, поскольку именно «в имени обоснована вся глубочайшая природа социальности во всех бесконечных формах ее проявления». Наконец, вторая глава второй части посвящена обрамлению картин русских романтиков XIX века, а также проблеме рамы в культуре русского авангарда 1910 — 1920 годов. Эстетика романтизма занималась не проблемой воображения (подобно эстетике барокко) или рассудка (подобно эстетике классицизма), а проблемой чувственного опыта и психологического восприятия объекта. Поэтому, если антикварные рамы барокко или классицизма подключали фантазию и разум для создания умственных образов, то рамы известных картин В.В. Верещагина или русских передвижников вели сознание к совершенно другой цели – натуралистической иллюстрации моральной сентенции или исторического эпизода. На этом фоне русский авангард объявляет о конце эпохи станковой картины, а потом «преодолевает» ренессансную раму-окно, выдвигая принципиально новую эстетику образов.
Поскольку картинная рама неразрывно связана с процессом восприятия образа, ее анализ затрагивает и проблемы гуманитарной антропологии. Поэтому в заключительном разделе книги рама перемещается из сферы художественной творчества в маргинальные зоны культуры и даже зоны девиантного мышления. Казалось бы. Зачем это нужно? Дело в том, что при помещении рамы и образа в разные пространства, показываются условия изменения их значимости. Например, обстановка музея говорит о разной ценности одной и той же картины одному и тому же лицу, поскольку их пространственные обрамления обладают в его глазах разным статусом «подлинности» и «ценности» произведения искусства. Рама – это разделение и связывание, поэтому, в зависимости от точки отсчета, эти разделения и связывания организуются вокруг исторических, культурных и социально-психологичиских обстоятельств, которые не просто подвержены изменениям, но находятся в постоянном движении.

[toggle title_open=»Свернуть список» title_closed=»Все статьи цикла» hide=»yes» border=»no» style=»default» excerpt_length=»0″ read_more_text=»Read More» read_less_text=»Read Less» include_excerpt_html=»no»]О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 1
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 2
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 3
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 4
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 5
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 6
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 7
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 8
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 10
О.Ю.Тарасов. Рама и образ. Риторика обрамления в русском искусстве. Часть 11[/toggle]